— Правда, — сказал директор. — Может быть, и так. А со временем вы будете в силах играть с феноменом.

— Несомненно, — ответил Николас, от всей души надеясь, что пройдет очень много времени, прежде чем он удостоится этой чести.

— Теперь я вам скажу, что мы сделаем, — сказал мистер Крамльс. — Вы будете разучивать Ромео, когда кончите ту пьесу, — кстати, не забудьте ввести насос и лохани. Джульеттой будет мисс Сневелличчи, старая Граден — кормилицей. Да, так выйдет прекрасно. Вот еще Пират — вы можете заучить Пирата, раз уж вы займетесь ролями, а также Кассио и Джереми Дидлера [48] . Вы их без труда одолеете: одна роль очень помогает другой. Вот они — и реплики и все прочее.

Торопливо дав эти общие указания, мистер Крамльс сунул в трепещущие руки Николаса несколько маленьких книжек и, приказав старшему сыну проводить его и показать, где можно снять помещение, пожал ему руку и пожелал спокойной ночи.

В Портсмуте нет недостатка в комфортабельно меблированных комнатах, нетрудно найти и такие, которые доступны человеку с весьма скудными средствами; но первые были слишком хороши, а последние слишком плохи, и они обошли столько домов и ушли такими неудовлетворенными, что Николас начал всерьез подумывать, как бы не пришлось ему все-таки просить разрешения провести эту ночь в театре.

Впрочем, в конце концов они наткнулись на две маленькие комнатки в третьем этаже (со второго этажа туда вела наружная лестница) у владельца табачнон лавки на Коммон-Хард, грязной улице, идущей к пристани. Их и снял Николас, радуясь, что к нему не обратились с требованием уплатить за неделю вперед.

— Ну вот, кладите здесь наши вещи, Смайк, — сказал он. проводив юного Крамльса вниз. — Странное случилось с нами происшествие, и только небу известно, чем оно кончится. Но я устал от событий этих трех дней и хочу отложить размышления до завтра, если удастся.

Глава XXIV,

О великолепном спектакле, заказанном для мисс Сневелличчи, и о первом появлении Николаса на сцене

На следующее утро Николас встал рано; однако он едва начал одеваться, когда на лестнице послышались шаги, и вскоре его приветствовали голоса мистера Фолера, пантомимиста, и мистера Ленвила, трагика.

— Вы дома? — орал мистер Фолер.

— Эй! Хо! Дома? — восклицал басом мистер Ленвил.

«Черт бы их побрал! — подумал Николас. — Должно быть, они пришли завтракать».

— Подождите минутку, сейчас я открою дверь. — Джентльмены просили его не спешить и, чтобы скоротать время, принялись фехтовать тросточками на крохотной лестничной площадке, к невыразимому смятению всех нижних жильцов.

— Входите! — сказал Николас, закончив свой туалет. — Ради всех чертей, не поднимайте такой шум за дверью.

— Удивительно уютная маленькая ложа, — сказал мистер Ленвил, входя в первую комнату и предварительно сняв шляпу, дабы иметь возможность войти. — Чертовски уютная.

— Для человека хоть сколько-нибудь привередливого она была бы чуточку слишком уютной, — сказал Николас. — Хотя это несомненно большое удобство — доставать, не вставая со стула, все, что угодно, с потолка, с пола и из любого угла комнаты, но такими преимуществами можно пользоваться только в помещении крайне ограниченных размеров.

— Здесь вполне достаточно места для холостяка, — возразил мистер Ленвил. — Кстати, это мне напомнило… моя жена, мистер Джонсон… надеюсь, она получит хорошую роль в этой вашей пьесе.

— Вчера вечером я просмотрел французский текст, — сказал Николас. — Мне кажется, роль очень хороша.

— А для меня что вы думаете сделать, старина? — осведомился мистер Ленвил, потыкав тростью в разгорающийся огонь, а затем вытерев трость полой сюртука.Что-нибудь такое грубое и ворчливое?

— Вы выгоняете из дому жену с ребенком, — сообщил Николас, — и в припадке бешенства и ревности закалываете в кабинете своего старшего сына.

— Да неужели! — воскликнул мистер Ленвил. — Вот это здорово!

— Затем, — сказал Николас, — вас терзают угрызения совести вплоть до последнего акта, и тогда вы решаете покончить с собой. Но как раз в тот момент, когда вы приставляете пистолет к голове, часы бьют… десять…

— Понимаю! — закричал Ленвил. — Очень хорошо!

— Вы замираете, — продолжал Николас. — Вы припоминаете, что еще в младенчестве слышали, как часы били десять. Пистолет падает из вашей руки… Вы обессилены… Вы разражаетесь рыданиями и становитесь добродетельным и примерным человеком.

— Превосходно! — сказал мистер Ленвил. — Эга картина выигрышная, очень выигрышная. Опустите занавес в такой трогательный момент — и успех будет потрясающий.

— А для меня есть что-нибудь хорошее? — с беспокойством спросил мистер Фолер.

— Позвольте-ка припомнить… — сказал Николас.Вы играете роль верного и преданного слуги, вас выгоняют из дому вместе с вашей хозяйкой и ее ребенком.

— Вечно я в паре с этим проклятым феноменом! — вздохнул мистер Фолер. — И, не правда ли, мы идем в убогое жилище, где я не хочу получать никакого жалованья и говорю чувствительные слова?

— Мм… да, — ответил Николас, — так получается по ходу пьесы.

— Мне, знаете ли, нужен какой-нибудь танец, — сказал мистер Фолер. — Вам все равно придется ввести танец для феномена, так что лучше вам сделать pas de deux [49] и сберечь время.

— Нет ничего легче, — сказал мистер Ленвил, увидев, что молодой драматург смутился.

— Честное слово, я не знаю, как это сделать, — заявил Николас.

— Да ведь это же ясно! — возразил мистер Ленвил. — Черт подери, разве не ясно, как это сделать! Вы меня изумляете. У вас налицо несчастная леди, маленький ребенок и преданный слуга в убогом жилище, понимаете? Так вот слушайте. Несчастная леди опускается в кресло и прячет лицо в носовой платок. «Почему ты плачешь, мама? — говорит ребенок. — Не плачь, мама, а то я тоже заплачу». — «И я!» — говорит верный слуга, растирая себе глаза рукавом. «Что нам делать, чтобы подбодрить тебя, дорогая мама?» — говорит дитя. «Да, что нам делать?» — говорит верный слуга. «О Пьер! — говорит несчастная леди. — Как бы я хотела избавиться от этих мучительных мыслей!» — «Постарайтесь, сударыня, — говорит верный слуга, — приободритесь, сударыня, отвлекитесь». — «Да,говорит леди, — да, я хочу научиться страдать мужественно. Вы помните тот танец, который в дни более счастливые вы, верный мой друг, исполняли с этим милым ангелом? Он неизменно действовал успокоительно на мою душу. О, дайте мне увидеть его еще раз, пока я жива!» Ну вот, «пока я жива» — сигнал оркестру, и они пускаются в пляс. Это как раз то, что нужно, не правда ли, Томми?

— Совершенно верно. — ответил мистер Фолер. — Несчастная леди падает в обморок по окончании танца, живая картина и занавес.

Извлекая пользу из этих и других уроков, являвшихся результатом личного опыта обоих актеров, Николас охотно угостил их наилучшим завтраком, какой только мог предложить, и, наконец, избавившись от них, приступил к работе, не без удовольствия убедившись, что она значительно легче, чем он предполагал. Он усердно трудился весь день и не покидал своей комнаты до самого вечера, а затем отправился в театр, куда Смайк ушел до него, чтобы «представлять» вместе с другим джентльменом всеобщее восстание.

Здесь все люди так изменились, что он едва мог их узнать. Фальшивые волосы, фальшивый цвет лица, фальшивые икры, фальшивые мускулы — люди превратились в новые существа. Мистер Ленвил был полным сил воином грандиозных размеров; мистер Крамльс, с пышной черной шевелюрой, затеняющей его широкую физиономию, — шотландским изгнанником с величественной осанкой; один из старых джентльменов — тюремщиком, а другой — почтенным патриархом; комический поселянин — доблестным воином, не лишенным искры юмора; оба юных Крамльса-принцами, а несчастный влюбленный — отчаявшимся пленником. Все было уже приготовлено для роскошного банкета в третьем акте, а именно: две картонные вазы, тарелка с сухарями, черная бутылка и бутылочка из-под уксуса; короче говоря, все было готово и поистине великолепно.